Проект, которого не было
Или история о том, как я взяла интервью и сверстала готовый материал, но герой всё «отменил» за пару дней до экзамена.
3 месяца подготовки. 36 часов кропотливой работы. 20 тысяч знаков. Два интервью и несколько раундов правок. Всё ради проекта, которому не суждено было состояться.
Всем журналистам знакома эта история: находишь проблему, выходишь на героя, берёшь интервью и готовишь материал. Только вот потом, по непонятным причинам, что-то «переклинивает» в мозгу, и человек просит всё удалить и сделать вид, что никакого интервью не было.
Всё началось в феврале 2022 года. Многие международные IT-компании одна за другой стали приостанавливать свою деятельность в России или вовсе уходить с российского рынка. Каждый день в Telegram приходили сообщения: «Уходит Apple», «Уходит Oracle», «Уходит Microsoft»… «Скоро начнётся кризис IT-сферы».
Будучи абсолютным IT-дилетантом, на себе этот кризис я ощущала слабо. Да, Apple Pay отключили и пришлось заново приучать себя искать в сумочке карту, чтобы купить кофе по дороге в универ. Да, из-за ухода Spotify пришлось перейти на Яндекс.Музыку – у меня все равно была подписка за Алису. Но внезапно все мои знакомые, работавшие в сфере IT, начали «творить» что-то неладное: то один разработчик пишет, что срочно вылетает в Турцию, то другой UI-дизайнер уезжает в Грузию.
Признаться, в душе я их не понимала – зачем всё бросать и уезжать в такой непростой период? Усугубляло ситуацию то, что я находилась в соответствующем «информационном пузыре» – в основном, никто ничего не знал и просто громко возмущался. Чтобы разобраться во всём объективно и услышать альтернативную точку зрения, я вышла через друзей на человека, который работает в международной IT-компании и осуществляет сейчас релокацию за границу.
Интервью прошло замечательно: герой дал согласие на запись, рассказал подробно о том, какие эмоции испытывал он и его коллеги в конце февраля, объяснил, какими ценностями живёт компания, и почему он ради неё готов даже за границу переехать. Для меня это было интересным опытом, ведь я знала, что «уйти в IT» хотят многие мои знакомые, но никогда не понимала, в чём причины такой притягательности.
Проект был написан, имя компании скрыто, а фамилия героя изменена. И тут мне приходит сообщение: «Привет! Можно посмотреть, что получилось?»
Будучи человеком неопытным и желающим сохранить хорошие отношения, я отвечаю: «Конечно!» и присылаю ссылку на Google Документ.
– А ты можешь изменить цифры про количество сотрудников компании? Мне кажется, по тем данным, которые есть сейчас, очень легко угадать, какая именно – моя.
– Хорошо, – отвечаю я и вношу первый раунд правок.
– А ты это будешь где-то публиковать? – поступает вопрос номер два.
– Да, на Тильде и в паблике кафедры, – отвечаю герою.
– Ты можешь тогда имя совсем поменять, и все цифры про компанию тоже?
– Да, конечно.
Это было началом конца. Кто же знал, что через пару дней мой герой напишет с просьбой не выкладывать проект вовсе, и оставить его только между нами. Несмотря на то, что я сделала текст максимально «пушистым», проверила на нескольких людях, не узнаётся ли компания, и не предстает ли она в невыгодном свете. А ещё после того, как я полдня пыталась достучаться до опытного эксперта из IT-области. Сначала он не хотел со мной разговаривать, и просто скинул ссылку на свое интервью для Russia Today. Но потом всё-таки уделил время и записал небольшое голосовое сообщение.
К счастью, моя преподавательница и ментор, мультимедийный продюсер Оксана Силантьева, пошла мне навстречу и не поставила двойку за экзамен. Она сказала, что с таким мне не раз придется столкнуться в своей профессиональной деятельности, и нужно привыкать уже сейчас. Чтобы я совсем не расстраивалась из-за своего «фейла», она предложила обратиться к опытным журналистам и спросить, были ли подобные случаи в их практике. Вот какими историями они поделились:
Когда началась пандемия, удалось попасть на онлайн-встречу со специалистом по инфекциям, который раньше работал с ООН. Как раз ковид начался, и она лечила ковидных больных. Тема была очень актуальная. После встречи я предложил ей сделать материал, она сразу же согласилась и сказала связаться с её пресс-секретарем. Мы договариваемся, я готовлю и отправляю материал, жду неделю-две-три… Тишина. В итоге они мне написали и сказали: «Мы не хотим публиковать материал». Вот так просто, без объяснения причин, не хотим и всё.
Был ещё случай «полунеудачи», когда делал большой материал про компанию-монополиста в области теплоснабжения Красноярска. Комментарий дали добровольно, а потом попросили убрать. Я не согласился, так как это редакционный материал. Так они в обход мне вышли на редактора и попросили убрать через него. Редактор пошёл навстречу, потому что это был один из рекламодателей. Но материал всё равно состоялся и без этих слов.
По словам Андрея, ему не обидно, когда происходят подобные случаи, поскольку они «редкие, нежели правило». Жалко, скорее, лишь потраченного времени.
Бывают кейсы, когда готовность материала заходит ещё дальше. Так главный редактор Zelenograd.ru Александр Эрлих рассказал про статью о нарушении режима самоизоляции, которую просили удалить уже после публикации:
Мы предупреждали источник, что она вычисляется по этому тексту, если мы даже не назовем её имя. Но она горела праведным гневом и очень хотела рассказать об этой проблеме. В итоге после публикации ей прилетело от начальства, она попыталась заставить нас её удалить. Но мы ответили, что удалять бессмысленно, потому что все, кому надо, уже увидели публикацию. Мы объяснили, что если к ней будут применять какие-то санкции, то эта статья будет её защищать – она всегда сможет сказать, что эти санкции вызваны статьей. Героиня успокоилась, хотя в её понимании мы были подлецы, которые её подставили. Санкций в итоге не было – только страх.
Помимо этого, Александр рассказал о случае, когда герой интервью запретил публикацию, но редакция смогла опубликовать материал, пойдя «обходным путем»:
Используя детальные знания об этих проблемах, мы выясняли всё сами, официально и от других источников (например, «Подтвердите или опровергните, что кошка Машка такого-то числа осталась без лечения и умерла, потому что закупленный аппарат УЗИ был не подключён, и нет персонала, умеющего с ним обращаться»). В итоге предъявить источнику претензии руководство приюта всё равно может, вопросы мы задавали такие, что явно было понятно – мы всё знаем. Но в итоговой публикации никакой прямой или косвенной речи об источнике нет. Есть просто описание проблем с уже официальными ответами на них. Не так живописно, но по сути без разницы. Уверен, что в этом случае открытость только защищала бы источник, но люди очень боятся эскалации конфликта и думают, что от них достаточно желания рассказать, а остальное журналисты сделают с помощью журналистской магии. Увы, так не всегда получается.
Однако, в одном случае проявить «журналистскую магию» всё-таки удалось. Правда, это была не магия маскировки, а магия убеждения и человеческого контакта:
У меня была история, когда источник удалось уговорить. Брала интервью у психолога-девиантолога по поводу крупного преступления. Глубокий специалист, хороший рассказчик. Интервью отправила на проверку перед публикацией – просто на сверку фактов. Чтобы ничего не переврать и не раскрыть героев, которых она приводила в пример (их надо было маскировать, это профессиональная тайна). Но вернулся вариант выхолощенный и вылизанный настолько, что напоминал пресс-релиз, а не живое интервью с человеком. Публиковать такое было нельзя. Мы могли опубликовать без правок, мы были бы в своем праве, но это означало лишиться контакта с хорошим экспертом. Наверное, сутки я потратила на переписку с ней, разговоры с пиарщицей её организации (та, впрочем, была на моей стороне). В итоге мы победили. Интервью вышло с минимальными правками. В те дни оно било все рекорды по прочтениям. Моя собеседница потом благодарила меня за то, что я её всё-таки уговорила. Глядя на число прочтений, мне кажется, она оценила силу «живого» слова и слога.
Поскольку Анастасия упомянула, что редакция была бы «в своём праве» публиковать интервью, я задалась вопросом – а что говорит на эту тему закон? Вот что пишет о таких случаях Центр защиты прав СМИ:
«Согласно статье 3 Закона «О СМИ» цензура в СМИ не допускается». Под цензурой при этом понимается «требование должностных лиц и организаций накладывать запрет на публикацию». Но в статье есть исключение – интервью. Оказывается, что выдвижение требования о согласовании «является правом интервьюируемого лица», и, согласно статье 49 «Закона о СМИ», журналист обязан удовлетворять просьбы об авторизации цитат. Но это не значит, что журналист обязан присылать на согласование весь текст. Он имеет право прислать только расшифровку аудиозаписи или абзац с комментарием источника. Более того, юридической ответственности за отказ согласовывать нет. Особенно если интервью было сделано под запись добровольно, как это было в моём случае. Поэтому здесь ситуация во многом зависит от личного выбора и желания сохранить хорошие отношения с источником.
Ничего я обезличивать не стала. Записала интервью с директором парка им. Горького. Он отказался от выхода интервью. Я просто перевела всю речь в косвенную. Прямую речь я обязана согласовывать, а косвенную нет. Запись диктофонная есть. То, что с ним записывают интервью, он знал.
По словам Татьяны, её несколько раз пытались заставить изменить сказанное с помощью шантажа: «Тогда ничего не публикуйте! Не разрешаю!» Но она придерживается более жесткой позиции и имеет на это свой ответ:
Если начинают приглаживать свою речь, меняя смысл сказанного, пытаются изменить мои заголовки или подзаголовки, я говорю, что переведу речь в косвенную, и выдам, как считаю нужным. Тогда начинают сотрудничать, а не шантажировать.
Как мы видим, для большинства журналистов это обычная практика – каким-то историям суждено состояться, а каким-то нет. При этом опытные журналисты избирают для себя несколько путей: исключать и выпускать материал без цитат, полностью переписывать слова героя или уговаривать опубликовать в таком виде, как есть. Но чтобы весь ваш материал не «сгорел» за пару дней до публикации, можно предпринять определённые шаги и обезопасить себя заранее. Вот что советует журналист и заведующая кафедрой Цифровых медиакоммуникаций СПбГУ Камилла Нигматуллина:
1. Нам кажется, что найденный герой – редкая журналистская удача. Возможно, это и так, но не закрываете ли вы себе возможность найти кого-то ещё более интересного? В любом случае оцените масштаб фигуры, стоит ли бороться именно за эту.
2. Журналистские навыки – это не только взять интервью, написать текст и отправить на согласование. В коммуникативные компетенции входит целый ряд сложных вещей: уговорить собеседника пообщаться (желательно офлайн), отработать несколько тактик общения, заручиться расположением/поддержкой/уважением (нужное подчеркнуть), уговорить на публикацию в авторском виде или убедить в том, что это должно выйти в авторском виде. Перед тем как пойти на компромисс, попробуйте выставить свои условия. А ещё лучше – нащупать мотивацию собеседника, при каком условии он согласен на всё.
3. Заложите риски невыхода публикации до того, как пойдете на интервью. Распишите подробно для себя, что может пойти не так, и что вы будете делать в каждом случае. Готовиться к плохому – не такая уж и плохая стратегия.
Интересная аналитика и классная подача!
Возможно, герой, прочитав интервью, увидел историю своей релокации со стороны, и она показалась ему не очень красивой или нелогичной. Типа "Да, я покину старушку-мать, но не предам ценности компании". Поэтому и отказался от публикации.